Я долгое время ловил лишь поплавочной удочкой, но все же не выдержал и взял в руки удилище с боковым кивком. Произошло это не так давно, всего пару лет назад. И хотя карасей по 500–600 грамм и приличных голавлей уже удавалось поймать, считаю себя все-таки начинающим в этом виде ловли. Во всяком случае, пока еще у меня есть желание учиться у других, более опытных кивочников.

Добычливая ловля на боковой кивокКогда мой приятель Виталий предло­жил поехать с боковым кивком на какую- нибудь речушку, согласился сразу. Дело было не в самой рыбалке, а в том, что он очень давно ловит этой снастью, так что опыт у него большой, есть что перенять. Одно из достоинств ловли на боковой ки­вок – им можно ловить и во время весен­него запрета, но, конечно, не на нерести­лищах. Участки, где разрешено ловить в апреле-мае, есть практически на всех ре­ках, есть они и на Наре. Они находятся не так далеко от Москвы: по Калужскому шоссе мы проехали приблизительно 60 км, то есть меньше часа езды – и мы поч­ти на месте.

На этой реке я был в первый раз, и она сразу же понравилась. Кругом лес, чаще лиственный, местами хвойный; где-то вдоль берега идут тропинки, где- то сплошные заросли. Ширина метров 20–30, течение быстрое, есть перекаты, но есть и ямки с затишками и обратка­ми. Уровень воды, если смотреть по бере­говому рельефу, всего на 15–20 см выше летнего.

К моему удивлению, рыболовов практически не было. Впрочем, это объ­яснимо: снасть с боковым кивком все еще не получила широкого распростра­нения, а мест, где можно ловить обычной удочкой с поплавком, как и на всех лес­ных речках, было немного. К тому же са­мые интересные места находятся под на­висающими деревьями, а обычной удоч­кой там ловить просто невозможно.

Глубина оказалась очень разной. В омуточках 1,5–2 метра, на перекатах все­го 30–40 см, и их можно было спокойно перейти в забродниках. Русло во многих местах хорошо просматривалось. Меня сразу привлекли крупные камни на пе­рекатах. За ними любит стоять голавль, который бросается за добычей из засады. Однако рыбы в этих перспективных точ­ках не было. По каким-то причинам, воз­можно из-за нерестовых дел, голавль по­ка еще не занял свои излюбленные места.

Разумеется, на новое место приехали пораньше. На берегу были вскоре после рассвета. Холодновато. Рыба активизи­ровалась, когда солнце начало припекать и заметно потеплело. Часа три посвяти­ли облову омуточков, но потом я, прой­дя вверх по течению, вышел к неболь­шой речушке, впадающую в Нару. Речуш­ка лесная, с заросшими берегами. Она заметно мельче Ныры, и вода в ней про­грелась, видимо, лучше. Дно посереди­не ровное, с быстрым течением, у берега было заметно глубже, до 1,5 м, а течение слабее. В прибрежной зоне виднелись за­топленные деревья и густо торчали ко­ряжки. Мой напарник Виталий остался на Наре облавливать омутки, а я поднял­ся вверх по безымянной речке.

Несколько слов о наших снастях. Я ловил 8-метровой удочкой, мой напар­ник девяткой. Оба использовали метал­лические кивки. У Виталия он был длин­ный двухконусный. Он чаще всего ловит или на голую мормышку, или с подсадкой узкой силиконовой полоски, вырезанной из какой-нибудь истрепавшейся джиго­вой приманки. Такая приманка хорошо работает при постоянной частой игре с очень малой амплитудой, которой можно добиться только с длинным и достаточно жестким кивком.

Я тоже нередко использую подобную игру, но предпочитаю ловить с подсадкой мотыля или опарыша. При использова­нии животной насадки сама игра отходит на второй план, а на первый выходит чув­ствительность снасти. Возможно, кто-то, не напрягая глаз, может на фоне кустов заметить самую легкую поклевку, но мне это удается не всегда.

Принято считать, что рыба берет мормышку с живой насадкой много сме­лее, чем пустую, и такую поклевку трудно не заметить, – но это далеко не так, ско­рее наоборот. Как я много раз убеждался, поклевок на мормышку без наживки в це­лом меньше, чем с опарышем, но если ры­ба решилась ее схватить, то берет более надежно. Если же на крючке мормышки, скажем, мотыль, то рыба реагирует толь­ко на него, она далеко не всегда пытается его сразу заглотить, а чаще дергает или, взяв в рот и стоя на месте, пытается вы­сосать его. Кивок, конечно, реагирует на все это, но заметить все нюансы поклев­ки трудно, однако необходимо, иначе не­возможно правильно определить момент подсечки. Я долго пытался найти способ сделать поклевки более наглядными и в результате сделал маленький флажок на самом кончике кивка. Он покрыт яркой флуоресцентной краской и хорошо заме­тен на любом фоне.

Остальное оснащение наших удо­чек было традиционным: леска 0,12 мм, мормышка 0,25 г – она хорошо работа­ет на тихом течении и небольшой глуби­не. При ловле на стремнине и при облове ямок приходилось ставить более тяжелую мормышку.

Как часто бывает весной, лучше все­го клевала плотва. Попробовал ловить без подсадки – поклевки были, но редкие, с опарышем их было несравненно боль­ше. Мотыль работал хуже опарыша, хо­тя игра при подсадке мотыля была более ровной и, как казалось, привлекательной для рыбы. Другое достоинство опарыша в том, что он много прочнее мотыля и его не надо менять после каждого тычка.

Плотва лучше всего брала при про­водке против течения с подъемом мор­мышки под 45 градусов. Опускаешь при­манку на дно и начинаешь плавно, с при­подниманием, вести удилище против течения. Самой результативной была проводка с периодическими паузами, во время которых приманка медленно опу­скалась – в этот момент обычно и шли по­клевки. В обратках работала проводка ко­роткими потяжками от середины русла к берегу. Пробовал ловить на скатывание, ведя приманку вниз по течению – поч­ти всегда этот способ оказывается самым эффективным, так как приманка подает­ся самым естественным образом, будто это корм несет течением. В этот раз, од­нако, было всего несколько невнятных поклевок, что меня озадачило.

Поклевки плотвы, как правило, были весьма осторожные, но сторожок с флуо­ресцентной пластинкой их хорошо пока­зывал. Уклейка брала бойчее, ее поклев­ки были резкими, но короткими. Самыми мощными, естествен­но, были хватки голав­ля. Наиболее крупный из пойманных мною ше­сти голавлей, на 300 грамм, согнул удили­ще так, что я даже немного испугался за его сохранность.

Попадались еще подъязки и окуни. Последних было много, самые крупные держались в омутках, но мне достался только один такой, на 200 грамм. Вита­лий же, который более тщательно облав­ливал омутки, поймал штук пять окуней весом 150–200 г. Поразило то, что среди окуней проскакивали и ерши, которые крайне редко попадаются на боковой ки­вок.

Не обошлось, конечно, без сходов. По характеру поклевок было понятно, что пару раз уходили голавли, но один раз со­шел, скорее всего, налим – я успел заме­тить пятнистую спину и светлое брюхо. Вначале засомневался, но местные ры­баки, с которыми мы пообщались перед отъездом, сказали, что налим действи­тельно есть в речках и весной, пока вода холодная, редко, но попадается на удочку.

Виталий вначале ловил на голую без­мотылку, потом с подсадкой узкой поло­ски силикона, но рыба брала плохо, и он тоже перешел на опарыша. Рыба показа­ла, что весной ей требуется «мясо».

Когда случались зацепы, пригодился опыт Виталия. Он давно отработал спо­соб, позволяющий отличить поклевку от зацепа. Если кивок согнулся, нельзя сра­зу подсекать, нужно остановить проводку и замереть. Если это рыба, то на кивок бу­дут передаваться рывочки, и тогда мож­но ее вытаскивать. Если же сторожок за­мер в согнутом положении, то это зацеп и следует осторожно отвести удилище об­ратно. Чаще всего приманка при этом ос­вобождается. Действуя в этом ключе, за день я потерял всего одну мормышку.

Наш улов оказался несколько мень­ше, чем мы рассчитывали, но когда ока­зываешься на речке в первый раз, слож­но сразу выбрать лучшие точки. На Наре их много и, конечно, сюда стоит вернуть­ся. Хотя что здесь будет в летнюю межень, предугадать трудно.